В качестве ответа 1 на публикацию Климушкина Владислава Александровича
здесь и здесь
а так же в продолжение темы, затронутой в публикации Николаева Андрея Юрьевича предлагаю моему читателю взгляд художника.
«Напиши мне картину о праве, да что б в золотой оправе»
В одном провинциальном городе жил художник. Писал он картины на заказ и просто так, портреты, пейзажи, город и прохожих, в непогоду и в солнечный день. Тем и зарабатывал себе на жизнь.
Поступил к нему как-то заказ от местного судьи:
«Нарисуй мне «право», — говорит судья, — «такую картину, что бы украсила она наш местный суд и что бы право на ней было видно всем. Оплату труда твоего гаранирую и разумеется сразу как напишешь – приноси».
Мастер уточнил, что за картина это должна быть и в каком стиле.
«Ну право там должно быть видно, понимаешь? Вот как нарисуешь, так и будет, не переживай, я оплачу» — подбодрил его судья.
Мастер не стал далее перечить и занимать судью от важных дел своими расспросами и пошёл приступать к работе.
Спустя три дня приносит мастер свой труд. Показывает судье и комментирует:
«Вот, Ваша честь, на картине здание нашего городского суда, фасад, деревья вокруг, словом, всем понятно, что так наши горожане представляют себе право, как Вы просили, Ваша честь».
Судья взглянул и говорит:
«Да, красиво написано наше здание, похоже и даже красивее, чем в реальности. Но уважаемый мастер, это не право, это лишь здание, где вершится правосудие в нашем городе. Здание это всем нам известно и большего на нём не видно. А я просил, что бы право было видно на картине, а не здание, понимаешь? Но труд есть труд, вот, оплата тебе, как договаривались, десять серебряных. Попробуй ещё раз и приходи.»
Спустя теперь неделю приносит мастер свою картину прямо в суд, в кабинет судьи: большую картину тащит. При виде художника с большим холстом, почти во весь рост, обрадывался судья, выскакиавет в коридор и с нетерпением начинает рассматривать картину:
«Да-а-а, красота-а-а, похож, похож, и мантия, и кресло… а взгляд, какой… Ну ты ма-а-астер… Но это же всего лишь мой портрет, где же тут право? Как же я у нас в суде вывешу свой портрет… не ловко, как то, я ведь всего слуга народа, помогаю ему в поиске права… это народ в праве главное лицо, а я так, помагаю...» — понизив свой тон поскромничал судья и продолжил:
«… ты понимаешь мастер, на картине нужно право, не здание, не один человек какой-то, право это же как бы мы все… понимаешь?.. Ну так и быть, вывешу дома, жене понравится, вот оплата тебе за мой портрет пятнадцать серебрянных, постарайся и уж на этот раз у тебя точно получится».
Спустя две недели приносит мастер на суд своё длинное, закрытое материей полотно и показывает его судье:
«Вот, Ваша честь, панорама. Здесь всё наше право в действии: и здание наше, и народ вот, Вас окружил, а Вы, Ваша честь, народу, что-то важное вещаете. Вот городовой на улице, следит за порядком… А вон там, во дворе суда ведут осуждённого..., право в исполнении, так сказать. А здесь вот,… сюда глянте, по аллее держит свой путь в наш парламент законодатель, узнаёте? Тут вот, в уголке, маленький совсем такой, видите,… это я на протов здания, рисую Ваш заказ… Ну тот, что первый со зданием, помните...?»
«Да-а-а, ну ты мастер постарался. Такого полотна в нашем городе ещё не было нигде, ни в управе, ни в парламенте, ни в купеческих палатах… Как увидят все, так и обомлеют. Но где же здесь право? Это же мы все, наш город, улица и вход в здание суда, народ наш… может кто спину свою даже узнает… Это наша повседневность… ну может разве что кроме погоды такой солнечной, как здесь, на картине… А права то тут нет, где оно, мастер?»
После этих слов у художника более не было никаких вопросов к судье и он понял, что далее так продолжаться не может и нужно точно знать, что рисовать. Но судья, прочитав разочарование в глазах мастера поддержал его:
«Мастер, ты можешь рисовать всё и у тебя так хорошо получается, что я даже не понимаю, как ты не можешь нарисовать право. Это же понятно каждому жителю нашего города, который к нам приходит, это и мне понятно и тебе, но тебе лишь нужно это изобразить, ну, ты же можешь».
Понимая разочарование художника, судья, теперь уже обнимая растроганного своей неудачей мастера, попытался его успокоить и добавил:
«За панораму тебе отдельная плата, вот, тут тридцать серебряных, тебе на долго хватит, приходи как только право будет у тебя на холсте и оплачу тебе вдвойне».
Прошла неделя, прошёл месяц, но к судье художник так и не приходил. Уж было начал судья беспокоится не откажется ли мастер от такой работы, после всех попыток изобразить такой сложный и простой заказ.
И вдруг слышит как-то судья шум на лестнице. Не иначе мебель перетаскивают, выходит, смотрит, а там работники в четвером картину большую несут. Вся она в материю завёрнута, а сквозь материю золотая рамка на уголках просматривается. За рабочими с картной, медленно но уверенно идёт художник.
Тут уж судья от радости аж вскрикнул: «Мастер, мастер, ну наконец то, я уж весь распереживался, не забыли ли вы о моём заказе!!!».
Работники удалились и таинственная картина ещё вся завёрнутая в белую материю оказалась перед судьёй. Он тут же начал разматывать и освобождать её от материи, что бы посмотреть. Но мастер остановил его и говорит:
«Ваша честь, я так долго работал над этой картиной и она так стала мне дорога, что я немогу взять с Вас никакой платы, а хотел бы передать Вам её в дар, но с одним условием».
«Да, да, конечно, говори, мастер, чего хочешь за этот шедевр, я ведь знаю, как великолепны все твои полотна» — дрожащим голосом торопливо выпалил судья.
Мастер продолжил:
«Я бы хотел, Ваша честь, что бы Вы сами взглянули на мой труд и лишь тогда, когда я уже буду дома, например сегодня вечером или завтра днём… и уж не взыщите, если Вам не понравится, большего написать по Вашему заказу мне уже нечего. А комментарий к моей картине я описал как смог, он там, в конверте».
Попрощавшись с мастером, недожидаясь, пока стихнут его шаги по лестнице и хлопнет большая дверь храма правосудия, судья пристуил к разматыванию подаренного ему шедевра.
Как только материя окончательно освободила картину, жадный и ищущий взгляд судьи начал бегать по всему полотну, но тут же остановился не его середине.
Недоумение и испуг, в сочетании с растерянностью и детской беспомощьностью можно было прочитать на лице судьи, когда он замер перед полотном и белая материя выпала из его ослабших от бессилия объяснить происходящее рук.
Как бы убеждая себя в том, что он увидел, судья медленно и полушепотом произнёс:
«… это же просто огромный, чистый, белый холст».
Придя в себя, судья потянулся к конверту, что торчал в углу пустого подаренного ему холста, что бы прочесть, что этим хотел сказать мастер и не перепутал ли он то, что хотел принести судье. Комментарий был краток и понятен:
«Ваша честь, перед Вами не пустой холст, к которому ещё не прикоснулась моя рука.
На этой картине – моё право, каким оно всегда предстаёт передо мной, когда я приступаю к выполнению любого заказа и перед написанием любой картины.
На этой картине так же и Ваше право, принимать все решения, которые выносятся Вами в суде.
На этой картине права всех, кто приходит к Вам за помощью в поисках своего и чужого права.
Видите, Ваша честь, на этой картине Ваше право, моё право и право всех, кто смотрит на этой картину».
С тех пор при входе в здание суда, перед взором каждого открывается позолоченная рамка, в которой находился чистый холст, не запачканный никаким цветом, никакой краской и никаким сюжетом.
Под этой картиной, на золотой табличке надпись: «Ваше право».
_____________________________________
Примечание о правообладании: Данная публикация является авторским материалом Vitaliy Haupt и его интеллектуальной собственностью. Любое использование этого материала согласно положениям и нормам немецкого авторского права (UrhG) и российского права возможно только в рамках правовых отношений между автором и пользователем и только в их интересах. Любая другая указанная законом UrhG обработка возможна только с согласия автора. При согласии автора использование подразумевает обязательную ссылку на автора, указание даты авторства и источник. Любое коммерческое использование без согласия автора является нарушением авторских прав и преследуется санкциями UrhG и других норм государства по месту неправомерного использования.
__________________________________________________________
здесь и здесь
а так же в продолжение темы, затронутой в публикации Николаева Андрея Юрьевича предлагаю моему читателю взгляд художника.
«Напиши мне картину о праве, да что б в золотой оправе»
В одном провинциальном городе жил художник. Писал он картины на заказ и просто так, портреты, пейзажи, город и прохожих, в непогоду и в солнечный день. Тем и зарабатывал себе на жизнь.
Поступил к нему как-то заказ от местного судьи:
«Нарисуй мне «право», — говорит судья, — «такую картину, что бы украсила она наш местный суд и что бы право на ней было видно всем. Оплату труда твоего гаранирую и разумеется сразу как напишешь – приноси».
Мастер уточнил, что за картина это должна быть и в каком стиле.
«Ну право там должно быть видно, понимаешь? Вот как нарисуешь, так и будет, не переживай, я оплачу» — подбодрил его судья.
Мастер не стал далее перечить и занимать судью от важных дел своими расспросами и пошёл приступать к работе.
Спустя три дня приносит мастер свой труд. Показывает судье и комментирует:
«Вот, Ваша честь, на картине здание нашего городского суда, фасад, деревья вокруг, словом, всем понятно, что так наши горожане представляют себе право, как Вы просили, Ваша честь».
Судья взглянул и говорит:
«Да, красиво написано наше здание, похоже и даже красивее, чем в реальности. Но уважаемый мастер, это не право, это лишь здание, где вершится правосудие в нашем городе. Здание это всем нам известно и большего на нём не видно. А я просил, что бы право было видно на картине, а не здание, понимаешь? Но труд есть труд, вот, оплата тебе, как договаривались, десять серебряных. Попробуй ещё раз и приходи.»
Спустя теперь неделю приносит мастер свою картину прямо в суд, в кабинет судьи: большую картину тащит. При виде художника с большим холстом, почти во весь рост, обрадывался судья, выскакиавет в коридор и с нетерпением начинает рассматривать картину:
«Да-а-а, красота-а-а, похож, похож, и мантия, и кресло… а взгляд, какой… Ну ты ма-а-астер… Но это же всего лишь мой портрет, где же тут право? Как же я у нас в суде вывешу свой портрет… не ловко, как то, я ведь всего слуга народа, помогаю ему в поиске права… это народ в праве главное лицо, а я так, помагаю...» — понизив свой тон поскромничал судья и продолжил:
«… ты понимаешь мастер, на картине нужно право, не здание, не один человек какой-то, право это же как бы мы все… понимаешь?.. Ну так и быть, вывешу дома, жене понравится, вот оплата тебе за мой портрет пятнадцать серебрянных, постарайся и уж на этот раз у тебя точно получится».
Спустя две недели приносит мастер на суд своё длинное, закрытое материей полотно и показывает его судье:
«Вот, Ваша честь, панорама. Здесь всё наше право в действии: и здание наше, и народ вот, Вас окружил, а Вы, Ваша честь, народу, что-то важное вещаете. Вот городовой на улице, следит за порядком… А вон там, во дворе суда ведут осуждённого..., право в исполнении, так сказать. А здесь вот,… сюда глянте, по аллее держит свой путь в наш парламент законодатель, узнаёте? Тут вот, в уголке, маленький совсем такой, видите,… это я на протов здания, рисую Ваш заказ… Ну тот, что первый со зданием, помните...?»
«Да-а-а, ну ты мастер постарался. Такого полотна в нашем городе ещё не было нигде, ни в управе, ни в парламенте, ни в купеческих палатах… Как увидят все, так и обомлеют. Но где же здесь право? Это же мы все, наш город, улица и вход в здание суда, народ наш… может кто спину свою даже узнает… Это наша повседневность… ну может разве что кроме погоды такой солнечной, как здесь, на картине… А права то тут нет, где оно, мастер?»
После этих слов у художника более не было никаких вопросов к судье и он понял, что далее так продолжаться не может и нужно точно знать, что рисовать. Но судья, прочитав разочарование в глазах мастера поддержал его:
«Мастер, ты можешь рисовать всё и у тебя так хорошо получается, что я даже не понимаю, как ты не можешь нарисовать право. Это же понятно каждому жителю нашего города, который к нам приходит, это и мне понятно и тебе, но тебе лишь нужно это изобразить, ну, ты же можешь».
Понимая разочарование художника, судья, теперь уже обнимая растроганного своей неудачей мастера, попытался его успокоить и добавил:
«За панораму тебе отдельная плата, вот, тут тридцать серебряных, тебе на долго хватит, приходи как только право будет у тебя на холсте и оплачу тебе вдвойне».
Прошла неделя, прошёл месяц, но к судье художник так и не приходил. Уж было начал судья беспокоится не откажется ли мастер от такой работы, после всех попыток изобразить такой сложный и простой заказ.
И вдруг слышит как-то судья шум на лестнице. Не иначе мебель перетаскивают, выходит, смотрит, а там работники в четвером картину большую несут. Вся она в материю завёрнута, а сквозь материю золотая рамка на уголках просматривается. За рабочими с картной, медленно но уверенно идёт художник.
Тут уж судья от радости аж вскрикнул: «Мастер, мастер, ну наконец то, я уж весь распереживался, не забыли ли вы о моём заказе!!!».
Работники удалились и таинственная картина ещё вся завёрнутая в белую материю оказалась перед судьёй. Он тут же начал разматывать и освобождать её от материи, что бы посмотреть. Но мастер остановил его и говорит:
«Ваша честь, я так долго работал над этой картиной и она так стала мне дорога, что я немогу взять с Вас никакой платы, а хотел бы передать Вам её в дар, но с одним условием».
«Да, да, конечно, говори, мастер, чего хочешь за этот шедевр, я ведь знаю, как великолепны все твои полотна» — дрожащим голосом торопливо выпалил судья.
Мастер продолжил:
«Я бы хотел, Ваша честь, что бы Вы сами взглянули на мой труд и лишь тогда, когда я уже буду дома, например сегодня вечером или завтра днём… и уж не взыщите, если Вам не понравится, большего написать по Вашему заказу мне уже нечего. А комментарий к моей картине я описал как смог, он там, в конверте».
Попрощавшись с мастером, недожидаясь, пока стихнут его шаги по лестнице и хлопнет большая дверь храма правосудия, судья пристуил к разматыванию подаренного ему шедевра.
Как только материя окончательно освободила картину, жадный и ищущий взгляд судьи начал бегать по всему полотну, но тут же остановился не его середине.
Недоумение и испуг, в сочетании с растерянностью и детской беспомощьностью можно было прочитать на лице судьи, когда он замер перед полотном и белая материя выпала из его ослабших от бессилия объяснить происходящее рук.
Как бы убеждая себя в том, что он увидел, судья медленно и полушепотом произнёс:
«… это же просто огромный, чистый, белый холст».
Придя в себя, судья потянулся к конверту, что торчал в углу пустого подаренного ему холста, что бы прочесть, что этим хотел сказать мастер и не перепутал ли он то, что хотел принести судье. Комментарий был краток и понятен:
«Ваша честь, перед Вами не пустой холст, к которому ещё не прикоснулась моя рука.
На этой картине – моё право, каким оно всегда предстаёт передо мной, когда я приступаю к выполнению любого заказа и перед написанием любой картины.
На этой картине так же и Ваше право, принимать все решения, которые выносятся Вами в суде.
На этой картине права всех, кто приходит к Вам за помощью в поисках своего и чужого права.
Видите, Ваша честь, на этой картине Ваше право, моё право и право всех, кто смотрит на этой картину».
С тех пор при входе в здание суда, перед взором каждого открывается позолоченная рамка, в которой находился чистый холст, не запачканный никаким цветом, никакой краской и никаким сюжетом.
Под этой картиной, на золотой табличке надпись: «Ваше право».
_____________________________________
Примечание о правообладании: Данная публикация является авторским материалом Vitaliy Haupt и его интеллектуальной собственностью. Любое использование этого материала согласно положениям и нормам немецкого авторского права (UrhG) и российского права возможно только в рамках правовых отношений между автором и пользователем и только в их интересах. Любая другая указанная законом UrhG обработка возможна только с согласия автора. При согласии автора использование подразумевает обязательную ссылку на автора, указание даты авторства и источник. Любое коммерческое использование без согласия автора является нарушением авторских прав и преследуется санкциями UrhG и других норм государства по месту неправомерного использования.
__________________________________________________________
Уважаемый Vitaliy Haupt, очень хорошая притча!
Поделюсь картинкой, в которой увидел право (право, не обессудьте, не факт, что оно там есть).
Уважаемый Владислав Александрович, благодарю за красочный комментарий, очень даже в тему. Хорошо, что авторские права на использование этого изображения уже истекли за сроком давности, и надеюсь Вы меня дополните, указав чей это труд…
Уважаемый Vitaliy Haupt, а здесь противоречиво.
На работу Сафонкина не похоже,- он весь глубоко в символизме, а эта выбивается из его манеры.
Уважаемый Александр Валерианович, как эксперт, Вы правы, это картина Сафонкина, с названием (в переводе) «Жадность. Христос учил другому» 2011.
Уважаемый Vitaliy Haupt, Александр Валерианович меня опередил :)
Ого! Я никогда не видела этой картины, что это?
Уважаемый Vitaliy Haupt, сильная притча, мне понравилась! Я бы эту притчу в апелляции рассказал...(Y)
Уважаемый Александр Валерьевич, благодарю за оценку. Рассказывайте, со ссылкой на первоисточник...(handshake)
Уважаемый Vitaliy Haupt, замечательная притча!
Жаль невозможно описать то, через какие тернии прошел автор родивший эти строки.
Судя по всему у Вас есть что сказать Миру.
Уважаемый Vitaliy, очень интересная притча, спасибо!
С тех пор при входе в здание суда, перед взором каждого открывается позолоченная рамка, в которой находился чистый холст, не запачканный никаким цветом, никакой краской и никаким сюжетом.Удивительно, что холст все-таки повесили в суде. :?
Уважаемая Алёна Александровна, заметте, что рамка «позолоченная», а табличка с надписью «золотая» и это при том, что художник ничего за этот «дар» не получил, а в расчётах то серебро было…
Сказка ложь, да в ней намёк…
В принципе, имя художника общеизвестно. Казимир Малевич. «Черный квадрат»
Уважаемый Владимир Александрович, а у меня «белый» и не квадрат, а «холст» и не «красками», а словом. ;)
Уважаемый Vitaliy Haupt, у Малевича есть такая картина «Белое на белом». Но до Млевича всю эту байду с квадратами придумал художник Альфонс Алле. У него и названия подходящие, типа: «Апокалепсические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря». До него был Пол Билход, «Ночная драка негров в подвале». Может быть первым был Роберт Фладд и его рисунок «Великая тьма».
Уважаемый Владислав Александрович, благодарю за экскурс,
«Мои краски — слово, мои холсты — ваш разум, моя выставка — наша жизнь...»
© V.Haupt
Уважаемый Vitaliy Haupt,
грустная история. Общество создало и поддерживает институт правосудия не для того, чтобы суд страдал синдромом ёжика в тумане.
Уважаемый yewgeniy, это не история, а притча; смысл в таком стиле закладывается немножко глубже чем то, что читателю видно в буквах и словах; стимулирует абстрактное мышление, полезно для упражнений в лингвоанализе и передачи информации. Но иногда используется в виде сказки перед сном… ;)
Уважаемый Vitaliy Haupt,
наше правосудие страдает абстрактным мышлением как болезнью.